Главное паломничество в жизни

Мы приехали в гостиницу Русской Духовной Миссии в Вифлееме ночью во вторник. Разместились быстро и заснули, казалось бы, беспробудным сном. Это было около двух, а в четыре часа утра нас разбудил бодрый голос… муэдзина, усиленный акустическими колонками. Как выяснилось позже, муэдзин, голос которого так решительно разрывал ночную тишину Вифлеема, в это время тоже спал, а запись мусульманской молитвы транслировалась автоматически. Чуть позже петухи в разных точках города начали пронзительно возвещать приближение утра. А когда горизонт стал белеть, послышался удивительно энергичный и, как показалось, даже вдохновенный клёкот – это местные индюшки радостно приветствовали появление небесного светила. В общем, спать было бессмысленно, да и не затем мы сюда приехали.

На службу в храм Рождества Христова, находящегося в пяти минутах ходьбы от гостиницы, мы не пошли. Мы просто не подозревали, что это можно сделать самим до отъезда группы. Ну а опытные паломники и помолились на великопостной службе, и приложились к самой чудесной на свете Вифлеемской звезде.

Позавтракав, мы сели в огромный туристический автобус и сразу же у гостиницы стали спускаться по круто уходящей вниз дороге, которую одолеет далеко не каждый легковой автомобиль. К крутизне поворотов и подъемов мы привыкли быстро, а точные и уверенные действия шофера-араба вызывали неподдельное восхищение всех наших паломников.

И вот первая святыня – храм Святителя Николая Мирликийского. Величественная церковь сложена из обычного вроде бы материала – белых известняковых блоков – но на фоне домов-коробок местных жителей выглядит как настоящее чудо архитектуры. Огромное подкупольное пространство трапезной части храма пронизано лучами то ли весеннего, то ли уже летнего солнца. Свет заливает все ее труднодоступные уголки и отражается от золотых нимбов немногочисленных икон. В храме почему-то стоят даже не стасидии, а просто скамьи для сиденья, а вокруг одного из столпов обвивается металлическая лестница, ведущая к небольшой площадке на высоте трех-четырех метров. С этой площадки, как с амвона, священники читают свои проповеди.

Но главная достопримечательность, выделяющая этот Никольский храм из огромного числа, рассыпанных по всему миру церквей, посвященных памяти святого, внизу. Небольшая лестница ведет туда, где великий Божий Угодник останавливался на ночлег, совершая паломничество ко Гробу Господню. Тесная пещерка, куда можно войти только сильно наклонившись, много веков назад приютила его именно на этом месте, куда сейчас выстроилась в очередь наша большая группа.

Во все время нашего паломничества я с тихим восторгом «узнавал» места евангельских событий, о которых знает каждый христианин. Те места, о которых каждый день читается за богослужением стали видимы для меня «телесными очами» и приобрели свои реальные, хоть и современные черты. Ясно, что Поле Пастушков выглядело в ту морозную ночь две тысячи лет назад не совсем так. Но не это важно. Важно то, что как река Иордан была навсегда освящена Крещением в нем Иисуса Христа, так и все остальные места, отмеченные Его посещением во время земной жизни, осенены особой благодатью незримого присутствия Спасителя.

Дальнейшее наше паломничество было так насыщено, что рассказывать последовательно о его географии не имеет особого смысла. Поэтому сконцентрируюсь на тех святынях, что произвели самое яркое впечатление.

Монастырь Георгия Хозевита

Эту обитель часто называют одним из самых живописных и экзотических монастырей Палестины. Добраться до нее не так легко, и это обеспечивало крайнюю уединенность ее насельникам, ищущим ничем не рассееваемого монашеского подвига. Конечно, и раньше монастырь посещали паломники, но для этого им приходилось преодолевать немало трудностей. Иудейская пустыня – место крайне суровое и не располагающее к дальним путешествиям. Один взгляд на почти полностью безжизненные горы мог отбить охоту пускаться в этот опасный и непредсказуемый путь.

Современным же паломникам можно на эту тему не переживать. В настоящее время налево от старой дороги, ведущей из Иерусалима в Иерихон, в сторону монастыря ответвляется небольшое шоссе. Оно петляет такими немыслимыми виражами, что наш автобус вынужден периодически снижать скорость почти до нуля. Но качество самого асфальтового полотна великолепно. Выяснилось, что эта экстремальная по российским меркам дорога была закончена чуть ли не перед нашим приездом.

До этого паломников пересаживали из огромных туристических в юркие микроавтобусы с лихими арабскими шоферами, а они доставляли пассажиров к точке, откуда дальнейший путь мог быть только пешим. Хотя, нет, двигаться дальше можно было и не пешком. Но даже пожилые паломницы нашей группы не рискнули усесться на меланхоличных осликов, услуги которых в присущей им гиперактивной манере предлагали местные палестинцы. Разговорчивые погонщики спускались с нами по узкой горной дороге до моста, перекинутого через пересыхающее русло ручья, и остановились только перед входом в монастырь, где стали ждать нашего возвращения.

Удивительно, что голая, протянувшаяся на десятки километров гористая Иудейская пустыня, в месте расположения монастыря вдруг оживает и рождает из своих недр невозможное. Ведь отсутствие плодородного почвенного слоя и метеорологические условия в ней практически несовместимы с жизнью – и растительной, и животной. Но мы подходим к обители и видим то там то здесь огромные пальмы, какие-то деревья и кустарники, растущие практически на голом камне, и пышное субтропическое разноцветье палисадника во дворе монастыря. Преображающая сила труда и молитвы видна здесь во всем.

Внутрь нас пускают доброжелательные арабы, которые отличаются от своих оставшихся за стенами соотечественников, каким-то внутренним спокойствием и, я бы даже сказал, смирением. Они прислуживают здесь, как вольнонаемные работники, помогая монахам в их трудах по содержанию монастыря, его благоустройству и во всех остальных делах, которые могут исполнять миряне. Мы входим в уютный двор и узнаем, что… братии в обители нет. Вообще! Ни одного человека! Все они во главе с настоятелем уехали в монастырь преподобного Герасима Иорданского на престольный праздник. Наверное, это был единственный «сбой» нашей Паломнической службы. 17-го марта ехать в другие монастыри Палестины бессмысленно, поскольку все их насельники во главе с Иерусалимском Патриархом Феофилом молятся в этот день в обители дивного иорданского подвижника.

Конечно, разочарование было большим, но каким-то недолгим. Фантастические виды ущелья Вади Кельт, в котором расположен монастырь не давали сосредотачиваться на чем-то другом, не имеющем прямого отношения к обители и ее окрестностям. А еще (и это, конечно, гораздо важнее) над этим местом парил, казалось, мирный дух, не дающий укорениться в сердце печали. И, несмотря на то, что мы не попали никуда, кроме церковного дворика, впечатления от этого посещения были потрясающими.

Когда мы вышли из святых врат, неунывающие палестинцы опять стали предлагать услуги осликов и тут уже некоторые наши паломницы не устояли. Мы медленно поднимались по горному серпантину, рассматривая разбросанные по всему ущелью поклонные кресты и вырытые в отвесных скалах пещеры древних отшельников.

Лавра Саввы Освященного.

К Лавре Саввы Освященного дорога не проложена. Нет, конечно, она существует, но ехать по ней в экскурсионном автобусе абсолютно невозможно. Поэтому мы пересаживаемся в небольшие, похожие на подмосковные маршрутки «мерседесы» и… в который раз мне приходится удивляться мастерству бывших бедуинов, севших за руль. Бесстрашные виртуозы, знающие о горных дорогах все, примчали нас на место за двадцать минут.

Основные постройки обители расположены на крутом склоне долины реки Кедрон. Описывать дикий ландшафт окружающий Лавру очень трудно, поскольку сравнивать особо не с чем. Нам, людям, привыкшим к умеренности пейзажей среднерусской возвышенности, трудно представить себе что-либо подобное. Иногда виды Святой Земли напоминают некоторые места горного Крыма, но относительное тождество было бы возможно лишь при условии, что на родном полуострове исчезла бы всякая растительность.        Игумен Даниил, описывая в начале XII века свое путешествие на Святую Землю, был чрезвычайно удивлен, увидев обитель: «Тек некогда поток страшный и очень глубокий и обезводел, берега у него были высокие, на тех обрывах и лепятся келии — прилеплены и утверждены от Бога каким-то чудесным и страшным образом. На высоте ведь той стоят келии по обоим берегам потока того страшного и лепятся на скалах, будто звезды на небе утверждены». Приехав к месту расположения монастыря, мы были удивлены не меньше, чем наш благочестивый соотечественник, почивший многие сотни лет назад.

Паломницы из нашей группы вынуждены смириться с непреложным законом монастыря: женщины внутрь не допускаются. Кстати, это правило стало причиной построения одной из двух величественных башен обители – «Женской». По преданию, преподобный Савва соорудил ее для своей матери Софии, приходившей помолится рядом с сыном. Затем эта постройка стала использоваться как гостиница для женщин, желающих пожить рядом с Лаврой. Еще одна башня – «Юстинианова» – возвышается чуть в стороне. Она стала первым строением Великой Лавры и выполняла функции сторожевой башни. Деньги на ее сооружение были дарованы в 531 году императором Юстинианом.

Почему-то первое место, куда нас приводит насельник монастыря – это балкон над пропастью, на дне которой течет бурный ручей. Мы некоторое время заворожено смотрим вниз на буйство вод, но сопровождающий гид остужает наш восторг. Он в двух словах рассказывает нам о неприятных химико-биологических особенностях воды, пенящейся внизу. Зачем он это говорит – непонятно. Может быть, чтобы немного нас приземлить?

Затем мы спускаемся к часовне, служившей усыпальницей основателя монастыря преподобного Саввы до тех пор, пока католики не увезли святые останки. Входим внутрь. Небольшое помещение, гробница и… что-то неуловимое, не поддающееся описанию и определению… Мне все время хочется описать эти ощущения, возникавшие в разных точках Палестины внезапно и непредсказуемо, но подобрать слова нет никакой возможности… Мы прикладываемся к пустой гробнице, у которой стоящий на коленях священник о чем-то молится, и выходим во двор.

Мощи великого святого были возвращены в основанную им Лавру уже в наше время – 12 ноября 1965 года. Теперь они находятся в Благовещенском Соборе, куда мы и направляем свои стопы, чтобы поклониться святым останкам.

Лавру Саввы Освященного называют главным монастырем Православной Церкви. Почему? Да потому что Иерусалимский Устав, по которому и сейчас совершается все богослужение, был рожден именно здесь. К тому же очень многие из известных нам богослужебных текстов написаны насельником монастыря преподобным Иоанном Дамаскиным, который прожил здесь 50 лет. И каждый раз, когда современный христианин приходит на службу, он слышит те же «богодухновеные глаголы», что звучали здесь 15 столетий назад.

Мы прикладываемся к мощам и выходим из Собора. Впереди у нас потрясающие встречи и удивительнейшие места.